О боже. Не знаю, как можно было покраснеть ещё сильнее, но у меня это получилось. Я яростно замотала головой. Глотнула ещё вина – пожалуйста, пусть оно подействует быстрее! Вести такие разговоры на трезвую голову я была не способна.

– Хорошо, тогда я этим займусь. Должен признаться… ваше сообщение застало меня врасплох. Я не думал, что вы, э-э-э… еще не обладаете должным опытом. Но это не так страшно, – по-моему, он поторопился добавить это, увидев, как я всё сильнее втягиваю голову в плечи, – это дело поправимое… Просто у нас подавляющее большинство студенток – да и студентов тоже – теряет невинность ещё до поступления. Это, э-э-э… нечто вроде инициации. Дело в том, что нам, адептам магических наук, приходится много времени уделять ритуалам – а духи обрядов иногда реагируют по-разному, в зависимости от того, есть ли некий опыт у заклинателя или нет. Впрочем, не будем вдаваться в подробности…

Я послушно кивнула. В голове всё же начало слегка шуметь, видимо, подействовало вино. Смущение чуть схлынуло, хотя я по-прежнему не могла поднять на магистра взгляд. Но то, что он сказал, меня немало удивило.

Не то чтобы я собиралась становиться крутым магом – мне всё равно не светит ничего престижнее, чем факультет погодной магии. Но если раньше я чуть-чуть даже гордилась тем, что ещё не знала мужчину – мои одноклассницы и однокурсницы были куда опытнее, – то теперь это заставило меня ощутить как будто некоторую ущербность.

Хотя вообще-то переживать не о чем. Уже сегодня я с этой «ущербностью» распрощаюсь.

Неожиданно трезвая мысль испортила всё, чего достигло вино. Щёки снова запылали в смущении, кровь быстрее устремилась по венам. Скрип дивана, когда магистр встал с кресла и подсел ко мне, вообще поверг меня в панику.

Я дернулась, будто пытаясь сбежать, отвернулась в другую сторону, остатки вина в бокале шумно плеснули, едва не окропляя диван бордовыми каплями… Магистр перехватил мою руку за запястье, заставив остановиться. Аккуратно вынул бокал из судорожно сжатых пальцев.

– Посмотрите на меня, Виктория, – тихо попросил он.

Я честно попробовала. Повернулась в его сторону, подняла взгляд… в поле зрения попала белая рубашка, расстегнутый черный пиджак, перламутровая пуговица на вороте рубашки… широкая мужская шея, крупный подбородок, на котором, если приглядеться, можно было найти следы щетины. И всё. Выше были уже губы, туда я посмотреть не могла. Даже при всём плещущемся в организме вине.

Но магистр, кажется, не настаивал. Не отпуская моего запястья, он настойчиво произнес:

– Хочу, чтобы вы понимали… всё, что было между нами, навсегда останется только между нами. Я никогда не воспользуюсь этим – ни против вас, ни даже в ваших интересах. Если, конечно, вы сами не попросите меня об этом.

Попрошу его об этом! Ещё чего. Такой ситуации я представить попросту не могла.

Но странно: его намерение хранить всё в тайне, с одной стороны, меня успокоило, с другой – внутри заныло что-то недовольное, что-то такое, названия чему я не знала.

– Вы мне доверяете, Виктория?

На моём имени голос магистра дрогнул, и, словно отзываясь ему, моё сердце тоже дрогнуло – сильно, болезненно, словно его укололи иглой.

Доверяю ли я ему?

Я сама не знала ответа. Не знала, но кивнула.

– Взгляните на меня, – попросил магистр тоном мягче.

И, не дожидаясь, протянул руку к моему лицу. Теплые твердые пальцы скользнули по коже, надавили, заставляя подчиниться. Я подняла подбородок, но взглянуть на магистра так и не осмелилась. Зато в поле зрения попали его губы… ох… чересчур красивые и чувственные губы для такого сурового мужчины.

– Выше, – губы шевельнулись, выговаривая однозначный приказ.

Я вздернула подбородок выше – и зажмурилась.

Я готовилась ко многому – но точно не к тому, что следом раздастся тихий смешок.

– Вы так боитесь, что даже самый отъявленный маньяк почувствует себя неловко, – пояснил он, когда я уже готова была вскочить и убежать куда глаза глядят. – А я совсем не маньяк… и не привык к этой роли.

Это заставило меня уставиться на него почти с возмущением. В тёмно-синих глазах ректора поблескивали искорки смеха.

– Пожалуй, вам не повредит еще один глоток вина., – отпустив меня, он потянулся к бутылке. Снова бульканье – и в ладонь мне втиснулся прохладный бокал.

Я приникла губами к стеклянному краю, чувствуя, как горят уши. Магистр был прав, я смущалась донельзя. Ну а как иначе, когда всё происходит так внезапно?

Оставив меня наедине с бокалом, магистр отошёл к высокому шкафу с отполированными до блеска створками. Не к тому, из которого доставал вино. И в его руках появилось не вино, а коричневый камень на плоской деревянной подставке.

– Охранный артефакт, – поймав мой взгляд, пояснил магистр. – Он нам понадобится.

«Для чего?» – хотела спросить я, но на всякий случай не стала. Не уверена, что хочу это знать. Пусть все идет как идет.

Он бережно установил камень на полу рядом с диваном и вернулся ко мне. Диван чуть просел под тяжестью мужского тела. Я хотела было глотнуть ещё вина и обнаружила, что оно закончилось. Я справилась с ним как-то слишком быстро.

– Правильно, молодец! – Бокал аккуратно вынули из моих рук, донышко тихо звякнуло о поверхность стола.

А в следующий миг ректор положил руку мне на затылок, привлёк к себе – и поцеловал.

Я застыла, чувствуя себя так, словно внезапно очутилась в центре торнадо. Голова кружилась, комната вокруг кружилась, весь мир словно пустился в безумную пляску.

Целоваться мне уже приходилось. Но тогда моему партнёру то ли очень сильно хотелось перейти к основному блюду, то ли он просто был не слишком умелым – эти поцелуи запомнились как забавный первый опыт, но не как что-то, от чего замирает внутри и бабочки щекочут стенки желудка.

Зато сейчас… не знаю почему – но сейчас всё было совершенно по-другому. Магистр не давил на меня, не напирал, просто уверенно приоткрыл губами мои губы, скользнул языком внутрь, нашёл мой язык, коснулся его и сразу ушёл, словно давая мне возможность воспротивиться. Но мысли воспротивиться у меня вообще не возникло. Я застыла, как парализованная, с необычайной чувствительностью ощущая, как его пальцы гладят мой затылок, как перемешивается наше дыхание, как сильно бьётся моё сердце… и с невероятной силой пульсирует где-то внизу, словно всё мое тело откликнулось на этот поцелуй. Захотелось ответить, тоже прикоснуться… дотронуться языком до чужого языка – но я не посмела и только замерла, изнывая от неудовлетворенности, смутно и жарко желая, чтобы магистр снова взял инициативу на себя.

Но он, напротив, совсем отстранился. Мне сразу стало стыдно, щеки горели, я не могла поднять взгляд. Наверное, он разочаровался во мне, сам сказал, что они здесь все опытные.

Если бы магистр не удерживал меня, я бы вскочила и убежала. А так – сидела как привязанная и только чувствовала на себе невыносимо пристальный взгляд.